Региональный Центр Чтения работает над литературно-художественной программой, посвящённой жизни и творчеству поэта Серебряного века Максимилиану Волошину.

Он называл себя «коробейник идей», а Марина Цветаева добавляла: «и коробейник друзей». Сильное объединяющее гуманитарное начало Волошина делало его «человеком мира», - «близкий всем, всему чужой». Предназначение поэта, как служение, принимал всем сердцем, всей душой. И создавал вокруг себя многочисленные литературные кружки, и читал просветительские лекции, и прятал в своём коктебельском ковчеге всех, кому на тот момент нужна была помощь, и о трагедии народа писал не завуалировано: А по ночам стучали пулеметы, // Свистя, как бич, по мясу обнаженных// Мужских и женских тел.

Остаток жизни Волошин прожил в стране, где расстреливают поэтов, «где бесовский правит хоровод». Он остро ощущал потерю друзей, его дом часто оставался пуст, - «иных уж нет, а те далече».

Волошин, как «строитель внутреннего града», в конце жизни обрёл гармонию мировоззрения и поступков:

Далёкие потомки наши, знайте,

Что если вы живёте во вселенной,

Где каждая частица вещества

С другою слита жертвенной любовью

И человечеством преодолён

Закон необходимости и смерти, —

То в этом мире есть и наша доля!

Последний август призовёт в Коктебель его друзей, они будут дежурить у постели больного умирающего поэта, и врачи поражаются, насколько профессиональна их помощь.

Могила Макса высоко на горе, крымская природа хранит и оберегает память поэта. Марина Цветаева: «Преклонимся перед тем очагом Добра, который есть его далекая горная могила, а затем, сведя затылок с лопатками, нахмурившись и все же улыбнувшись, взглянем на его любимое полдневное солнце — и вспомним его».

Моей мечтой с тех пор напоены

Предгорий героические сны

И Коктебеля каменная грива;

Его полынь хмельна моей тоской,

Мой стих поет в волнах его прилива,

И на скале, замкнувшей зыбь залива,

Судьбой и ветрами изваян профиль мой.

Нина Яковлева