«Се тебе, душа моя, вверяет Владыка талант: со страхом прими дар» (Иван Бунин «Пост»)
30 июня открываются Третьи БУНИНСКИЕ ЧТЕНИЯ. Благословенная земля Себежа приглашает всех, неравнодушных к творчеству, всех, кто работает на сохранение лучших традиций классической литературы. Научная библиотека продолжает важную просветительскую деятельность. БУНИНСКИЕ ЧТЕНИЯ пройдут одним днём, и это время будет очень насыщенным: научные доклады, сообщения, литературно-художественная программа «Бег времени: миссия Ивана Бунина», с участием Виктора Яковлева, актёра академического театра драмы им. А. С. Пушкина (Псков).
Сегодня имя Ивана Бунина звучит как критерий ясности и цельности русского языка. На его текстах учатся разбирать, анализировать художественное произведение. О счастливых мгновениях творчества Иван Алексеевич написал: «Редкая острота душевного зрения».
О бунинском стиле написано много. Полно и объективно писатель представлен в книге «Литературный мир о творчестве И.А. Бунина» в новой серии КЛАССИК БЕЗ РЕТУШИ. Редактор и составитель Николай Мельников. Этот сборник примечателен тем, что в нём развёрнута вся палитра критики: восторженные, даже безоговорочные, признания литературного дара Бунина, и резкие, неприязненные высказывания, как о писателе, так и о человеке. Бунинское наследие – это огромный пласт работы, и, по большому счёту!, всё только начинается. В буниноведении по-прежнему много белых пятен: нет полной библиографии, не до конца опубликованы его произведения. Мельников указывает: «полных библиографий зарубежной критики о бунинском творчестве просто-напросто не существует». Тем временем, в эмиграции Иван Бунин постоянно попадал под прицел критических копий. Это были его соотечественники, со многими из них Иван Алексеевич долгое время оставался в напряженных отношениях. Саша Чёрный: «Северянинско-брюсовские пути высокой музе Бунина чужды до отвращения. Тютчевский горний путь, строгое и гордое служение красоте, сдержанная сила чёткой простоты и ясности – малопривлекательны для толпящихся вокруг Парнаса модников и модниц». Иван Бунин не признаёт и быт нового мира, - «дикий, презренный век». Очарованный старой, прежней жизнью, писатель любит вечное: «осенние холодные закаты, бесконечно-ровное море, снег, ветер, улыбка любимого лица, торопливые признания» (Георгий Адамович).
Пражский журнал ВОЛЯ РОССИИ, просоветское издание, словами ведущего критика Марка Слонима, отправил Ивана Алексеевича в «обитель мёртвых», где «мёртвая зыбь». «До чего скудна … струя художественного творчества в эмиграции», - этими словами Слоним открывает статью о «Розе Иерихона», первая эмигрантская книга Бунина, вышедшая в 1924 г.
Конечно, до сталинских апологетов плохо доходила высокая поэтика рассказа ПОСТ. Бунину глубоко отвратительна была истерическая, безумная стихия революции, не видя в ней никакой романтики, не принимая блоковского трагического упоения музыкой революции. В тяжкие годы морально-нравственного шатания и разброда писатель, по сути, подошёл к культурному подвигу.
«Я работаю легко, споро, с редкой остротой душевного зренья, которая даёт такое непередаваемое счастье»; «Ей, Господи, не даждь ми духа праздности, уныния. Больше мне ничего не надо. Все есть у меня, все в мире - мое».
Много охотников до злобствующей критики в адрес эмигранта Бунина и со стороны красно-большевистской России. Советская «Красная новь» кричит о человеконенавистничестве и ненависти Ивана Бунина, - после ленинско-сталинской опричнины поучать любви и задушевности звучит по-ханжески, с фарисейской наглостью… Александр Воронский: «Река времён всё уносит в своём потоке. Потомки Чацких, Онегиных, Печориных, Рудиных, Лаврецких безвозвратно выродились в живые трупы. Лишний человек … в поколениях своих доживает никому не нужным инвалидом за рубежом, отвергнутый живой трудовой Россией». Писатель получает упрек, что «в русской революции увидел только презренный и дикий век».
Хозяин умер, дом забит,
Цветет на стеклах купорос,
Сарай крапивою зарос,
Варок, давно пустой, раскрыт,
И по хлевам чадит навоз...
Жара, страда... Куда летит
Через усадьбу шалый пес?
Бунинское письмо острее воспринималось спустя годы, когда бег времени сгустил важное и отсёк временное. Обессмыслились революционные лозунги, резко обозначилась трагедия советской России, человеку всё острее хотелось ощущения вечного, надёжного, непреходящего, - веры, надежды, любви, того, о чём писал российский классик Иван Бунин.
Из дневника Е. Шварца от 1 мая 1953 г.: «Вчера вечером читал Бунина ранние рассказы 1895 года и ужасался. В некоторых из них та сила, после которой страшно писать. … после того, что пережито, писать так, как Бунин и Чехов, было бы притворством».
Многостраничный сборник Николая Мельникова помогает ориентироваться в исследованиях о писателе. Рекомендую его всем, кто хочет больше знать о творчестве Ивана Бунина.
Когда Иван Бунин умер, советский читатель еще не знал его великого литературного наследия. Но писатель верил в свое будущее. Эта вера сквозит в его речи на вечере в Париже, посвященном памяти Пушкина:
Непоколеблено одно, - наша твердая вера, что Россия, породившая Пушкина, все же не может погибнуть, измениться в вечных основах своих и что воистину не одолеют ее до конца силы адовы.
Нина Яковлева
