Рубрика «Наедине с книгой» представляет второй обзор из просветительского цикла, посвященного новинкам современной прозы, которые есть в фонде Псковской областной универсальной научной библиотеки. Его героями стали три издания – «Адреса русской эмигрантской литературы в Париже (от Адамовича до Яновского)», автор - Ольга Кузьменко, «Театр отчаяния. Отчаянный театр: мемуарный роман», автор - Евгений Гришковец, «Как мы пишем: писатели о литературе, о времени, о себе», авторы-составители - Александр Етоев, Павел Крусанов.

Кузьменко Ольга Николаевна. Адреса русской эмигрантской литературы в Париже (от Адамовича до Яновского) / Кузьменко Ольга Николаевна / О. Н. Кузьменко; Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена. - Санкт-Петербург: Издательство РГПУ им. А. И. Герцена, 2019. - 296 с., [16] л.

Однажды они утратили дом. И тогда вся их последующая жизнь была связана с его поисками в самых разных ипостасях – физической, духовной, метафизической. Эмигранты – люди, утратившие Родину, но сотворившие уникальный феномен – «русскую литературную среду, основными компонентами которой были десятки изданий и издательств, литературные общества и объединения, литературно-философские дискуссии, первоклассная литературная критика…» (О. Кузьменко). Уехав из России, они не утратили своего содержания – русской традиции, культуры, языка. Они преодолели быт – тяжелый, беспощадный, бесприютный – бытием – искусством слова.

Эта книга – об этом, и не только. Ее главным героем становится литература и шире – культура. Она звучит здесь разными голосами, судьбами, строками поэтических и прозаических текстов.

Каждая глава книги, а их здесь насчитывается более сорока, посвящена конкретному имени – это поэты, писатели, литераторы, переводчики, художники, публицисты, критики, эссеисты, журналисты, драматурги первой волны эмиграции. И, несмотря на то, что книга в своем заглавии несет информацию об адресах их проживания в Париже, посвящена она не столько фактической топографической информации, сколько судьбам людей, которые сумели преодолеть тяжкий быт эмигранта, утратившего «свое небо, свой дом, свое крыльцо» (сл. Р. Гуль), бытием духа – истинно русского духа – свободы, творчества, преданного служения русской литературе.

В Предисловии к изданию его автор Ольга Кузьменко говорит о том, что несмотря на потерю Дома, Родины, у каждого из эмигрантов все же в Париже были конкретные адреса: «Некоторые из них (как, например, адрес Д. С. Мережковского и З. Н. Гиппиус) были прекрасно известны всему Парижу, поиск других напоминал порой археологические раскопки, порой детективное расследование». Но тут же мы видим и другие строки о том, что второй задачей книги «было создание живых, полнокровных портретов эмигрантских писателей и литераторов: в сложности их характеров, противоречивости их натуры, в их взлетах и оступаниях, в их непростых взаимоотношениях с собратьями по литературной среде».

С этой задачей Ольга Кузьменко справилась превосходно. Используя в своем исследовании воспоминания, эпистолярное наследие современников, литературоведческие труды, изыскания, автор творит свою историю незабвенных тридцатых годов русского Парижа с его интенсивной литературной жизнью.

И когда-нибудь скажут: «их время напрасно пропало,

Их судьба обманула, в изгнанье спасения нет».

Да, конечно! Но все же прекрасное было начало –

Радость. Молодость. Вера. И в сердце немеркнущий свет.

(Юрий Терапиано)

Каждый герой этой книги предстает здесь во всей полноте своего характера – личностного и литературного.

Георгий Адамович – гений Свободы, с которой поэт был связан природно – «при всех своих мелочных, вздорных, капризных слабостях…». Многим читателям такое восприятие Ольги Кузьменко Парижа и Адамовича в нем может показаться неожиданным, поскольку Адамович редко и довольно невнятно говорил о свободе в принципе, но такое восприятие имеет место быть, и более того, делает это издание особенно уникальным.

Или Зинаида Гиппиус – «глубоко чувствующая и горящая, «не щадя себя, мыслью и творческим огнем» (С. Маковский). Ольга Кузьменко, приводя противоречивые воспоминания современников, будто по ниточке, распутывает клубок противоречий этой поэтессы и шире – загадку самой знаменитой пары русской эмиграции – Гиппиус и Мережковского. Она смотрит на них через призму любви и потому так интересны ее изыскания для нас, читателей.

Потрясающе раскрыт Ольгой Кузьменко и образ Владимира Вейдле – литературного и художественного критика, публициста, историка литературы, который был не просто культурным, образованным человеком, а «неким поистине чудесным воплощением культуры»: «Он жил в ней, и она жила в нем с той царственной свободой и самоочевидностью, которых так мало осталось в наш век начетчиков, экспертов и специалистов… Культура была для него … прежде всего, прекрасным и светлым домом», а сам он был счастливейшим человеком, о чем сам признавался – «Жизнь моя, если о времени подумать и о судьбе моей страны, была до неприличия благополучна».

Галерею имен и воспоминаний можно продолжать – каждая история настолько увлекательна, что невозможно оторваться – ассоциации, аллюзии, воспоминания наслаиваются друг на друга, и возникает в итоге потрясающий срез нашей культуры, эпохи, литературы. По крупицам вырисовывается обобщающий образ России, что осталась в судьбе эмигрантов доброй песней, памятью сердца и души: «Я никогда не вернусь, по той простой причине, что вся Россия, которая мне нужна, всегда при мне: литература, язык и мое собственное русское детство» (В. Набоков).

Но самое главное, чем уникальна и оттого очаровательна эта книга – это цельность, историко-биографическая достоверность ее содержания и бесконечная искренность, честность, откровенность ее автора. Здесь говорят не адреса, здесь говорят судьбы, люди – замечательные люди русской культуры со своими слабостями, противоречиями и достоинствами. А любовь автора к искусству каждого из них делает этот разговор особенно проникновенным, в чем-то личностным, но таким важным для нас сегодняшних. Ведь, по мысли В. Ходасевича, которую Ольга Кузьменко приводит в конце Предисловия, «история литературы есть история нашего рода; в известном, условном смысле – история каждого из нас».

И книга обращена к каждому из нас – своим просветительским посылом она звучит как «безмолвный упрек обыденщине и обывательщине, в какой бы форме они не проявлялись» (Г. Адамович), чем возвышает, воспитывает и облагораживает нас.

И в заключение – об авторе: Ольга Николаевна Кузьменко – кандидат филологических наук, доцент кафедры романской филологии РГПУ им. А. И. Герцена, преподаватель теоретических и практических аспектов французского языка и лингвострановедение Франции. Основная сфера интересов – топонимика Парижа, российско-французские связи, «парижский текст» русской эмиграции.

Обязательно возьмите на заметку это издание – оно ждет вас на абонементе нашей библиотеки.

Гришковец Евгений Валерьевич. Театр отчаяния. Отчаянный театр: мемуарный роман: [18+] / Гришковец Евгений Валерьевич / Евгений Гришковец. - Москва: КоЛибри, 2018. - 908, [2] с. - Содержит нецензурную брань -ISBN 978-5-389-14762-1

«За что мне это?! Было столько ясных и радостных путей… А я шагнул на этот… на путь тоски и одиночества» - читаем мы в начале этой пронзительной книги. И «У меня есть то, что мне действительно нужно, есть то, без чего мне не прожить, и то, чего у меня не невозможно отнять… У меня есть свой театр. Мой собственный. Театра, равный одному человеку» - в конце. Автор этих слов – один и тот же человек, а как различны они – содержанием, настроением, глубиной смыслов и осознаний.

Евгений Гришковец – фигура в культуре российской современности особая.

Драматург, актер, режиссер, прозаик, мелодекламатор, певец? Десятки определений – и все мимо. «Гришковец давно уже отдельный феномен. Человек, приучивший публику к тому, что спектакль – не столько представление, сколько задушевный диалог; писатель, лучше всех поймавший атмосферу наших повседневных будней; автор песен, будто бы проговаривающих за слушателя все самое главное и жизненно необходимое».

О себе говорит так: «Я все-таки не «обладатель многогранных талантов», а только писатель. И все время занимаюсь одним и тем же: остаюсь писателем, который одни тексты исполняет с группой, а другие играет в театре. И еще пишет книги».

Эта книга – также исполнение, разговор, монолог и одновременно спектакль – книга откровений человека, который живет театром. На первый взгляд, именно театр становится здесь главным героем и движущей силой повествования, но на деле оказывается, что речь не о театральной жизни, а скорее о жизни вообще – поиске себя и своего Призвания.

Предельно искренне и откровенно Евгений Гришковец раскрывает душу своего героя (себя?) перед читателем – и в этом смысле это, действительно, мемуарный роман, как заявлено в аннотации. И одновременно рисует историю России и русского театра, хотя факт «историчности» своего романа он категорически не признает.

Но получилось то, что получилось – книга о душе и истории, психологии и памяти, книга о театре – искусстве «отчаяния и всепредельной радости».

«Книга Гришковца «Театр Отчаяния. Отчаянный театр» - это откровение. Просто и понятно писатель рассказывает о том, как пришел к театру - своей безоговорочной любви на всю жизнь. Рассказывает так легко и честно, словно ведет дневник или говорит с близким другом. Иногда отвлекается, уходит от темы, вспоминает милые, близкие его сердцу подробности. Он говорит с читателем. Объясняет, откровенничает, иногда даже оправдывается. Я будто не читала книгу, а общалась с автором лично, с глазу на глаз, сидя на кухне и попивая чай» (Серафима Анонасова, поэт - «Мифы, немые отшельники и убийства в котельной» («Литературно»)).

Восприятие книги именно такое – личностное, лиричное, в чем-то ностальгическое, когда невольно вспоминаешь слова Евгения Водолазкина о том, что в литературе «лучше недосказать, чем сказать слишком много - пусть каждый плачет о своем». После прочтения этой книги, действительно, плачешь о своем. Плачешь, освобождаясь от всего, что на протяжении многих лет держало тебя в цепких оковах, не отпуская ни на миг.

За эту чистую, откровенно пронзительную, честность автора этой книги ругают критики, но хвалят читатели. Она вошла в шорт-лист «Большой книги» и самое главное – в сердца читателей.

«Я не хочу, не буду и попросту не смогу проанализировать эту книгу, ведь это жизнь, пронизанная потоком мыслей и рефлексией. И чтобы полюбить ее, нужно влюбиться в автора, даже не зная его творчества, как было со мной... И не совсем полюбить, а принять, что достаточно просто, ведь автор рассказывает свою жизнь без псевдоскромных самоунижений, без восхвалений, без явного желания понравиться, но с явной симпатией к своему читателю, с уважением, с ностальгией, что окутывает и возвращает в дни детства, юности, университета, начала взрослой жизни, возрождая привычные для жителя постсоветского пространства архетипы бабушек, соседок, учителей, тех вечно пьяных друзей, активистов, чудиков, представителей культуры…» (Из отзывов читателей).

Эти отзывы показательны и важны, потому как приоткрывают самую суть этого издания и его предназначение – оно вдохновляет тех, кто в себя не верит. Об этом же говорит и сам Евгений Гришковец: «Главным героем романа является не человек, или не столько человек, как призвание, движущее и ведущее человека к непонятой человеку цели».

Можно долго говорить об этой книге – позволяет и объем (900 страниц) и содержание (история, театр, личность), можно обвинять автора в самолюбовании, а можно восхищаться его смелостью. Но итог будет один – Евгений Гришковец написал не просто конкретную историю пути своего персонажа, а историю «пути человека вообще» (Михаил Визель). И эта истина выводит издание совершенно в иные рамки и масштабы – в контекст всей русской литературы.

Книгу можно взять на абонементе нашей библиотеки.

Как мы пишем / Етоев Александр Васильевич: писатели о литературе, о времени, о себе; [очерки: 16+ / составители: Александр Етоев, Павел Крусанов]. - Санкт-Петербург [и др.]: Азбука [и др.], 2018. - 636, [2] с.

Идея издания сборника, который вобрал бы в себя размышления писателей о литературе, времени, собственном мировоззрении, не нова. В 1930 г. Издательство писателей в Ленинграде выпустило одноименный сборник, где авторы среди которых были М. Горький, А. Белый, М. Зощенко, В. Каверин, Б. Лавренёв, Ю. Тынянов, В. Шкловский, Ал. Толстой, Б. Пильняк, «в вольной форме отвечая на вопросы предложенной издательством анкеты, рассказывали о себе, о своих книгах, о взглядах на литературу и о методах её приготовления, которым они отдают предпочтение» (Из Предисловия).

Книга тогда получилась. Она интересна, разносторонне информативна и содержит хороший посыл – к творческому и личностному развитию читателя.

И вот, спустя десятки лет, идея возрождается: современные писатели Александр Етоев и Павел Крусанов создают сборник, который переносит рефлексию 30-х гг. прошлого века в современность.

«Чем был вызван читательский интерес к фигуре писателя тогда и разве нет такого интереса сегодня? Разве не вечен этот запрос? Разве и по сию пору нам не хочется знать, кем же в реальности был древний грек Гомер и что он думал о нелёгком труде аэда?» - эти вопросы, вынесенные авторами в Предисловие, задают общий тон книги – она о противоречиях и проблемах современной словесности, о человеке, для которого творчество, литература – не столько род занятий, сколько искусство жить, мыслить, дышать.

«Книга получилась более чем представительная. Здесь сошлись писатели разных поколений, разных мировоззрений, разных направлений и традиций, разной степени склонности к рефлексии и самоанализу», - говорят авторы, и мы, действительно, находим здесь знакомые имена: В. Авченко, А. Аствацатуров, П. Басинский, И. Бояшов, А. Варламов, М. Веллер, Е. Водолазкин, В. Левенталь, И. Малышев, А. Матвеева, А. Мелихов, Т. Москвина, С. Носов, З. Прилепин, А. Проханов, А. Рубанов, .Р. Сенчин, А. Снегирев, М. Тарковский, Л. Улицкая, С. Шаргунов, Л. Юзефович и др.

Интересно, что в отличие от предыдущего сборника, в этом речь идет, по словам составителей, не только о современном искусстве, но и «королях и капусте». Удивительно, не правда ли? И интригует. Почему так?

Дело в том, что посыл к творчеству, также, как и истоки литературного пути у каждого автора – свои, поэтому в совокупности все тексты посвящены самым разным граням окружающей нас жизни.

Алексей Варламов, например, рассказывает о том, п о ч е м у и д л я ч е г о он стал писателем, а также о своей писательской судьбе и значении литературы в своей жизни: «В начале 1990-х, когда мой первый роман еще не был опубликован, его прочитал в рукописи Вадим Валерьянович Кожинов и пригласил меня к себе домой на Поварскую. Мы долго говорили на разные темы, и я помню, как среди прочего он сказал так: «Искусство - это не рассказ о жизни, это - жизнь, которая рассказывает о себе». Не знаю, насколько мне это удается, но я испытываю к литературе невероятную благодарность за ту жизнь, которую она мне подарила. За пережитое, увиденное, встреченное…» (Алексей Варламов «Улица свободы»).

Для Евгения Водолазкина литература – это «то, что возникает над текстом, как электрическое поле вокруг проводов», а писательское ремесло – «конвертирование бытия в слово». И, размышляя о судьбах книг, он говорит: «Любая книга только наполовину создается автором – вторая половина создается читателем, его восприятием. По большому счету сколько читателей – столько и книг. Меня не пугают даже самые странные интерпретации моих книг: значит, и это было заложено в моем тексте. Не обвиняю читателя даже тогда, когда он не хочет быть соавтором – и попросту закрывает мою книгу. Это ведь я и никто другой написал что-то такое, что родило в читателе подобный отклик» (Евгений Водолазкин «Поющий в степи»).

В действительности, книги Е. Водолазкина нашли самый положительный отклик у читателей. Импонирует и его стиль, и его литературно-художественная концепция, где первостепенным фактором становится понятие времени, точнее, «человека во времени – и человека вне времени».

Особенно близок к идее книги оказался Илья Бояшов. В своем эссе он говорит именно о том, к а к построены его тексты, к а к он пишет: «Особое внимание всегда уделяю началу текста. Начало текста – визитная карточка автора. Несколькими первыми предложениями (а иногда и одним только первым) литератор должен непременно заинтересовать читателя, иначе тот закроет книгу. Начало текста должно быть непременно совершенным, емким, оригинальным – то есть затягивающим, ловящим «на крючок». Кстати, основываясь на своем редакторском опыте, осмелюсь заметить: если книга начинается с банальностей, с растянутости, с небрежности, то, как бы ее автор ни уверял меня, что на двадцатой-тридцатой странице непременно «будет интересно», я ему не поверю. И, как показала практика, окажусь прав. Напротив: если первое же предложение сразу поражает энергетикой, неожиданностью, новизной, пусть даже некой литературной наглостью – не важно чем, – автор моментально становится интересным. Великие это хорошо знали («Все смешалось в доме Облонских» и т. д.) (Илья Бояшов «Как я пишу»).

Читать такие подробности – очень интересно, особенно, если о них рассказывает твой любимый автор. А в этом издании найдется немало любимых читателями имен.

И пусть это будет заочная беседа – через строчки книг, от этого она станет не менее интересной, а даже – более, ведь по прочтении обязательно остается время, чтобы подумать, выстроить свою систему координат. Пусть с королем и капустой, но, по словам Александра Етоева и Павла Крусанова, «куда ж без них». И, правда, куда?

Книга есть на абонементе нашей библиотеки.

****

У Евгения Гришковца есть такая фраза в его книге: «Эта книга заканчивается. Таково свойство всех книг. Начинает книгу всегда автор, а заканчивается она сама». Наш обзор также – заканчивается. И остается послевкусие – оказывается, под этими темными, в чем-то даже мрачноватыми, обложками скрывается потрясающее разноцветие смыслов – жизнь, время, судьба. А сами книги, как разрозненные кусочки, в результате сложились в единую картину, имя которой Человек – его сущность, призвание, бытие.

Желаем приятного чтения!

В следующий раз мы расскажем о других новинках современной литературы, которые есть в нашей библиотеке. Следите за обновлениями рубрики!

Голубева Антонина, Региональный центр чтения