Приближается 15 октября, дата, к которой Россия готовилась весь год, впрочем, понятно, такие имена и даты живут вне времени, но во времени. Прочтение любого произведения Михаила Лермонтова ставит новые вопросы. Лермонтов-поэт и Лермонтов-человек абсолютно разные ипостаси, которые, мне кажется, понять можно только метафизическими объяснениями. Далее предлагаю вашему вниманию отдельные воспоминания современников Михаила Лермонтова.

П. К. Шугаев:
Когда Мишеньке стало около семи-восьми лет, то бабушка окружила его деревенскими мальчиками его возраста, одетыми в военное платье; с ними Мишенька и забавлялся, имея нечто вроде потешного полка, как у Петра Великого во время его детства.

Из письма П.А. Вяземского А.Я. Булгакову:
В нашу поэзию стреляют удачнее, нежели в Людвига-Филиппа. Второй раз не дают промаха. Грустно!

Ю. Ф. Самарин – И.С. Гагарину:
Я часто видел Лермонтова за все время его пребывания в Москве. Это в высшей степени артистическая натура, неуловимая и неподдающаяся никакому внешнему влиянию благодаря своей неутомимой наблюдательности и большой глубине индифферинтизма. Прежде чем вы подошли к нему, он вас уже понял: ничто не ускользнёт от него, взор его тяжел, и его трудно переносить.

В.Г. Белинский:
Мне отрадно было видеть в его рассудочном, охлаждённом и озлобленном взгляде на жизнь и людей семена глубокой веры в достоинство того и другого. Я сказал это ему, - он улыбнулся и сказал: «Дай Бог!..»

Русский художественный листок от 1862 г.:
...Лермонтов писал картины гораздо быстрее, чем стихи; нередко он брался за палитру, сам еще не зная, что явится на полотне, и потом, пустив густой клуб табачного дыма, принимался за кисть, и в какой-нибудь час времени картина была готова.

В.А. Соллогуб:
Лермонтов, одарённый большими самородными способностями к живописи, как и к поэзии, любил чертить пером и даже кистью вид разъярённого моря, из-за которого подымалась оконечность Александровской колонны с венчающим его ангелом. В таком изображении отзывалась его безотрадная, жаждавшая горя фантазия.

А.М. Меринский:
В школе Лермонтов имел страсть приставать со своими острыми и часто даже злыми насмешками к тем из товарищей, с которыми он был более дружен. Разумеется, многие платили ему тем же, и это его очень забавляло.

И.А. Гончаров:
Нас, первогодичных, было, помнится, человек сорок. Между прочим, был тут и Лермонтов, впоследствии знаменитый поэт, тогда смуглый, одутловатый юноша, с чертами лица как будто восточного происхождения, с черными выразительными глазами. Он казался мне апатичным, говорил мало, и сидел всегда в ленивой позе полулежа, опершись на локоть. Он недолго пробыл в университете. С первого курса он вышел и уехал в Петербург. Я не успел познакомиться с ним.
Материал подготовлен - Нина Яковлева