"Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я..."

Марина Цветаева, прощальная записка к сыну.

31 августа 1941г. в возрасте 48 лет в сенях ветхого елабужского дома на прочном надежном гвозде повесилась поэт Марина Цветаева.

В молчаньи твоего ухода

Упрек невысказанный есть,

Борис Пастернак «Памяти Марины Цветаевой».

День августовский тихо таял

В вечерней золотой пыли.

Неслись звенящие трамваи,

И люди шли.

Рассеянно, как бы без цели,

Я тихим переулком шла.

И — помнится — тихонько пели

Колокола.

Когда писались эти строки, август казался воздушным, полном ожиданий и надежд. Что может быть плохого, когда август дарит свидание?  Затягивая  петлю на шее, она говорила своей жизни «нет». Ведь были еще какие-то гроши, примитивные продукты, за нее хлопотали. Но велика стала ее сила отчаяния и неверия. «Судьба меня целовала в губы»! А сейчас оказалась выкинутой-выплюнутой из жизни, и крутилось в мозгу тянущее слово «расплата».

Невольным жестом ищут руки

На шее — крест.

В год этих строк она еще была с крестом, и осознавала силу его. Оставленность Марины - основной трагический момент жизни.

Даже забота-тревога о Муре, горячо любимом сыне, не спасла. Лишь в прощальном письме просила семью Николая Асеева позаботиться о Георгии. Жил у друзей родителей, потом в интернате, где учился и  встретил много хороших друзей. Призыв  на фронт, смерть в первом бою.

Из письма к  Райнер Мария Рильке: «Смерть любого поэта, пусть самая естественная, противоестественна, т. е. убийство, нескончаема, непрерывна, вечно — ежемгновенно — длящаяся. Пушкин, Блок и — чтобы назвать всех разом — ОРФЕЙ — никогда не может умереть, поскольку он умирает именно теперь (вечно!). В каждом любящем заново, и в каждом любящем — вечно». Это - о предначертании истинного поэта,  в том числе о себе.

Мне так же трудно до сих пор

Вообразить тебя умершей,

Как скопидомкой мильонершей

Средь голодающих сестер.

Борис Пастернак

«Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але — если увидишь — что любила их до последней минуты и объясни, что попала в тупик».

Нина Яковлева, региональный центр чтения