Содержание материала

Ольга Логош

Сфера интересов известного философа и культуролога Михаила Наумовича Эпштейна поистине универсальна: от метафизики русской классики и теории постмодернизма до изобретения новых слов и гуманитарных дисциплин. Хотя ученый живет и работает в США, он много печатается в России. Только за последние два года здесь вышло пять его книг.

epshteinМихаил Эпштейн — заслуженный профессор теории культуры и русской литературы университета Эмори (Атланта), член российского Пен-клуба и Академии российской современной словесности. Энергичности профессора Эпштейна можно позавидовать: он входит в редколлегии американских научных журналов, является соредактором книжной серии "Тела мысли" в петербургском издательстве "Алетейя". У него несколько сетевых проектов и сайтов, включая "Виртуальную библиотеку", где представлены электронные версии многих его книг и статей (http://www.emory.edu/INTELNET/virt_bibl.html). Ученый удостоен премии Андрея Белого (1991), американской премии "Liberty" (2000) и других престижных литературных премий. Во время летнего визита в Петербург Михаил Эпштейн дал интервью для журнала ПИТЕРBOOK.

Ольга Логош: Михаил Наумович, Вы преподаете в США, в университете Эмори. А с чего Вы начинали? Где учились?

Михаил Эпштейн: Я закончил филологический факультет МГУ. Работал корректором в издательстве "Транспорт", в Институте мировой литературы, преподавал на подготовительных курсах МЭИ. Писал статьи, в 1978 году вступил в Союз писателей. В конце 1980-х мне предложили поработать приглашенным профессором в одном университете в США. Затем я получил постоянное место.

О. Л.: Правда ли, что в 80-е Вы создали в Москве несколько творческих объединений?

М. Э.: Да, это было замечательное десятилетие. Началось с того, что я почувствовал острую потребность в таком жанре, который соединял бы особенности философии, художественной словесности и документального, дневникового письма. Это жанр эссе. В то же время я ощущал потребность в общении, которое было бы творчески содержательным. Тогда родилась такая форма коллективной импровизации — "Клуб эссеистов", он существовал с 1982 до 88 года. Обнаружилось, что можно быть вместе и при этом не терять себя, а напротив, резонансом усиливать частоты творческих колебаний друг друга. Мы собирались раз в три недели, писали эссе-импровизации, читали их друг другу, обсуждали, потом все это складывалось и принимало вид маленькой энциклопедии данной темы. В 86 году я основал клуб "Образ и мысль" при одной из московских библиотек. Мы создали банк новых междисциплинарных идей в гуманитарных науках, у нас была своя система оценок идей по различным категориям. По сравнению с камерным "Клубом эссеистов" это была гораздо более широкая форма публичных дискуссий. Третья, еще более публичная форма, — Лаборатория современной культуры в Творческом экспериментальном центре, 1988-89. Наши вечера, дискуссии по гуманитарным проблемам, собирали сотни слушателей.

О. Л.: В Америке Вы выпустили книгу "Транскультурные эксперименты: российская и американская модель творческой коммуникации". Так чем же отличается американская модель от российской?

М. Э.: Там немножко о другом. Речь идет о теории транскультуры, которая вызрела на почве российской культурологии и противостоит американской теории мультикультурализма. Эта теория меня, честно говоря, очень беспокоит, потому что ведет к созданию взрывоопасного общества, где утверждается принципиальная несовместимость, непереводимость языков. Каждый гендер, каждая этническая группа имеет свою культуру и должна ею гордиться. А теория транскультуры полагает, что каждая культура должна не гордиться своей идентичностью, независимостью, а наоборот, проявлять смирение, быть открытой другой культуре. Культура освобождает нас от природы (вместо простого удовлетворения голода у нас есть ритуал застолья), но при этом она создает собственную систему зависимостей. Транскультура освобождает от культуры, к которой ты принадлежишь по рождению, по воспитанию. Транскультура — это бытие на перекрестке культур, свобода переходить из культуры в культуру не для того, чтобы сменить одну на другую, а чтобы просто не задохнуться в любящих объятьях собственной. Мераб Мамардашвили говорил, что любой человек имеет право перешагнуть границы своей культуры. Это идея не политической, а культурной свободы. Как ни странно, именно эта мысль может считаться еретической в современной Америке, потому что принято: каждый представляет только свою культуру. Подробнее об этом можно прочитать в февральском номере журнала "Звезда" (2006), в моей статье "Нулевой цикл столетия". В этом году я буду вести там раздел "Философский комментарий".