Литературный факт: 7 августа 1921г. умирает Александр Блок.

1921год. Август. Время трагического ухода символа эпохи - Александра Блока.

Смычок запел.И облак душный

Над нами встал. И соловьи

Приснились нам...

Поколение Серебряного века повторяло вслед за ним:

О, я хочу безумно жить:

Всё сущее - увековечить,

Безличное - вочеловечить,

Несбывшееся - воплотить!

Александр Блок написал это в феврале 14-го. Автор циклов «Снежной маски», «Прекрасной дамы» еще не предчувствовал революционного обморока. А до Первой Мировой войны оставалось несколько месяцев. Шовинистический угар, охвативший многих литераторов, Блоку был чужд. «Война — глупость, дрянь», «Бестолочь идиотская — война», - говорил поэт. Но, тем не менее, он был мобилизован в армию и зачислен табельщиком инженерно-строительной бригады. Александр Блок отправляется на фронт.  Анна Ахматова вспоминала: "… мы втроем (Блок, Гумилев и я) обедаем на Царскосельском вокзале в первые дни войны. Блок в это время ходит по семьям мобилизованных для оказания им помощи. Когда мы остались вдвоем, Коля сказал: "Неужели и его пошлют на фронт? Ведь это то же самое, что жарить соловьев".

И больше Александр Блок не вернется к себе, прежнему.

23 марта 17-го  пишет матери из Петербурга: «Картина … для меня более или менее ясна: нечто сверхъестественное, восхитительное… Бродил по улицам, смотрел на единственное в мире и в истории зрелище, на веселых и подобревших людей, кишащих на нечищенных улицах без надзора. Необычайное сознание того, что все можно, грозное, захватывающее дух и страшно веселое. Произошло чудо, и, следовательно, будут еще чудеса».

Развал и хаос он называл чудом. Александр Блок всерьез принимал формулу:

Чем хуже жить, тем лучше можно творить.

После выхода «Двенадцати» Блоку перестали подавать руку. Анна Ахматова отказалась участвовать в одном вечере с ним. Некоторое время Блок продолжал жить в дурманящем революционном вихре. Но рукопожатие с дьяволом не остается безнаказанным. Постоянные депрессии, перешедшие в тяжелую душевную болезнь. Написав «Двенадцать», и надышавшись воздухом революции, вдруг ощутил напрасность жизни. В свои последние 42  выглядел больным стариком. Умирает мучительно и страшно. Теряя  рассудок, безумствуя, разбивает статую Аполлона, тем самым отрекаясь от идеала красоты.  Его «я хочу безумно жить» резко сменилось на – «ветер, ветер на всем белом свете».  Жизнь уходила из Блока стремительно. В мае 21-го года он писал Корнею Чуковскому: «…слопала-таки поганая, гугнивая, родимая матушка Россия, как чушка своего поросенка». Оценивая сложившуюся ситуацию, поэт говорит: «Утренние, до ужаса острые мысли, среди глубины отчаянья и гибели. Научиться читать «Двенадцать». Стать поэтом-куплетистом. Можно деньги и ордера иметь всегда…»

Будни революции обернулись «тоскливой пошлостью». Вернулась, водворилась заново «лживая», и нисколько не менее «грязная, скучная, и безобразная» жизнь.

Как тяжко мертвецу среди людей

Живым и страстным притворяться…

Блок, перечитав свои строки, сказал: «Оказывается, это я писал о себе. Когда я писал это, я не думал, что это пророчество».

Свои библейские «семь годов ужаса» он стал отсчитывать с февральской революции. Отгрохотала музыка революции, его «Двенадцать», «Скифы» отошли в прошлое; остался голодать, холодать, заседать, рапорты писать. В голодные годы Блок мучился цингой, ему необходимо было санаторное лечение. Доброкачественную пищу большевики предоставили поэту, когда он уже ничего есть не мог, а разрешение на выезд в финский санаторий пришло, когда Блок уже лежал на столе, а не в постели.

Зинаида Гиппиус, мало кого любившая из своих собратьев по поэтическому цеху, заметила о гибели Блока: «Страданием великим и смертью он искупил не только всякую свою вольную или невольную вину, но может быть, отчасти позор и грех России».

В начале января 1921 года Александр Блок пишет в Москву Надежде Нолле, в то время ждущей ребенка, - «…жалейте и лелейте своего будущего ребенка: если он будет хороший, какой он будет мученик,  - он будет расплачиваться за все, что мы наделали, за каждую минуту наших дней».

Такими словами Александр Блок вступает в последний год своей земной жизни.

Когда пришел последний его день и час, он велел матери встать по одну сторону постели, жене по другую. Было воскресение, десять часов утра. От его квартиры недалеко Благовещенская церковь. Когда его бездыханное тело опустилось на подушку, раздались торжественные и отчетливые звуки благовеста, призывавшего к обедне.

Блок уже их не слышал.

А через три дня Анна Ахматова напишет:

Принесли мы Смоленской Заступнице,

Принесли Пресвятой Богородице

На руках во гробе серебряном

Наше солнце, в муке погасшее –

Александра, лебедя чистого.

Нина Яковлева, региональный центр чтения